Начало...

После моря кожу стягивает солью, все идут под круглый душ-солнышко. Подстерёг момент выхода венгерской парочки из моря, встал под одну из леек, намываюсь.

Женщины всегда моются дольше. Мадьяр пофыркал, отжал руками назад мокрые волосы и пошёл.
Мария стоит, плещется. На расстоянии вытянутой руки.
Вытянутого хуя, блять!

- Йо напот! Ю ар роконсэнвеш кишассонь!

( - Добрый день! Вы - красивая женщина!)

И все слова из головы выскочили. Думаю, если не поймёт, сучка - вытащу мудя и буду как глухонемой изъясняться.
До того уже измаялся хуй в тесном нейлоне! был бы он собакой – впору ему задыхаться и язык вываливать.
- Игэн, игэн.
Улыбнулась, облизнулась. Протянул ей водонепроницаемый футлярчик. Открыл, показал записку внутри и снова закрыл.

« Туморроу энд афтер туморроу энд эвридэй …» - короче, жду Вас в холле третьего этажа в 12 часов.

Захочет – придёт, не захочет – выбросит на хер, сменим лежак, подальше ляжем. В конце концов, самовар-то взял свой в Грецию…

Снова улыбнулась, оттянула резиночку плавок ( - демонстративно дальше, чем нужно), закатала в них футлярчик.

Ф-фу-у, пошло дело!

… С портье мы так договорились: отдаю ему тридцатку в депозит, ждём полчаса.
Если Мария приходит, междузаездный номер обходится мне в сотку за три часа, депозит он возвращает.
Не приходит – то же самое завтра. Не приходит и на третий день – тридцатка остаётся ему, а мне - Ксения Собчак и собственный самовар.

Пришла на второй день.
Почти не разговаривали, одной рукой холодное розовое глотаем, другой – раздеваться.

Грудь легла в ладонь, как там и была. Я уж думал, таких и не осталось. Плотная, тяжёлая, как… как окатыш сдобного теста. Даже подумал – может, суперсиликон какой-нибудь?

( - дальнейшее детальное изучение показало полное отсутствие шрамиков под грудью и инородных тел)

Но особо услаждать своё эстетическо - маммологическое чувство мне не дали. Схватила хуй и ловко запихнула себе между ног, как противень в духовку.
О презервативе даже и речь не зашла – что значит высокая европейская культура интимного общения! Родство душ, хули, взаимопонимание …

Не то что на Химкинской обочине – вместо мошкары хламидии на лобовое стекло налипают…

…« Про дельфинов накаркал, бля!» - подумал я и накуксился: «У дельфиних, наверно, так. Слишком в Марииной пизде просторно, слишком влажно, слишком горячо, слишком хлюпло. Как бы сказал поэт Тредиаковский: обло, огромно, овлажно и ещё чего-то там».

Тредиаковского в мадьярском подстрочнике, конечно, я ей цитировать не стал, но на лице, видимо, всё отразилось. Мария как-то завиноватилась вся и принялась бурно кончать. Я аж залюбовался.

Сжала бёдра, выгнула спинку и, подаваясь головой вверх, вздрогнула. Раз, два, три…пять…Сквозь сжатые зубы выдыхает что-то вроде «Йош-ш-ш… Йош-ш-ш…»

Всё это, конечно, очень романтично и мило, но кончать в хлюплые дельфиньи просторы мне совсем не хотелось. Понятно, что рожала, понятно, что тридцать лет – не восемнадцать…, родство душ там, то-сё…….

- Надо в попку, - сурово подумал я, перевернув Марию на животик и пошёл губами вдоль спинки, заросшей золотистым пушком. Измученный хуй уложил горизонтально между её ягодиц, потихоньку ёрзая и продавливая всей длиной глубже.

- Нем ( в смысле – «Ноу»).

Как – «нем»? Почему – «нем»? Ни хуя себе – «нем»!
Тебе ж явно приятно, я ж чувствую! И вход в попку у тебя правильного типа – прощупал уже пальчиком - идеальная округло-податливая воронка без всяких выступающих лохмотушек.
Почему «нем», бля?!

- Нем. Мэй би, туморроу.

Ну уж, нет! Хуюшки вашей Дунюшке! Я давно уже не восьмиклассник – «завтраками» от тёлок питаться.
Тудэй, бля! Райт нау!

- Нем.

...Да ёб же твою австро-венгерскую мать, бля!...
- Вай?!
Вай нот?! Тебе ж самой хочется!!!

- Нем.

«Может, она не подготовилась? Но не скажешь же ей: иди прочисти дымоход, а я подожду минут двадцать. Да она и стесняется, наверно. Давай-ка тонко здесь действуй, это тебе не на Ксюшу драчить»

Применил безотказную методику, хули.
- Ван хандрид эвро, окей? …
Только, мол, с собой нет, ща к себе в номер сбегаю…через двадцать минут вернусь…?

Оживление в зале. Ликую – угадал! Оделся, кое-как запихнул елду-бедолагу в шорты, метнулся к двери.
Мария, вставая с постели:
- ТУ хандрид эвро, - твёрдо так.

Ох, ни хуя ж себе! Вот же бляди мадьярские! Мало, мало мы этих поросят венгерских помесили танками в пятьдесят шестом году! Твари, блять, неблагодарные! Я тебе дам щас, сучке гуммозной, «ТУ хандрид»!

- Окей, - говорю, - май хани! Ту хандрид! Афтер твенти минитс! – что ещё скажешь после получасовой неоконченной ебли?

...Распахнул дверь в свой номер – моя ненаглядная в стенном шкафу ковыряется.

А сейф именно что в стенном шкафу.
А я с моря ушёл, типа, в пляжный волейбол играть – на хуя мне деньги, спрашивается?
А Мария в съёмном номере заднюю калитку готовит.
А хуй в шортах прыгает как ручная белка.
А…

- А…ты..., это… ты что не на пляже?
- Да крем кончился ( - как же вы заебали своим кремом!), ищу вот другой тюбик, я вроде два брала…
- Да плюнь ты, всего неделя отпуска осталась, а ты в душном номере сидишь! Возьми деньги, сходи купи крем какой хочешь… и ещё что-нибудь заодно…что хочешь…А то хуй стоит, бля, аж в ушах звон…
- Что-что?!
- Каххорошшотыестьуменя…Сколькощастьяиттистобойпожызнивместе, любимая! Вот тебе сотка!
- Дай триста, я здесь топик такой видела из новой колл…

( Ни хуя себе: топик – офф-топик!)

- Ну…хорошо…и давай… уёбывай побыстрей…
- ???
- Я…это…Единственная моя, пытаюсь представить, как бы я жил без тебя – и не могу.
Не могу!!! Не могу!!!

( Все пять литров крови человеческого организма стеклись в мой бедный хуй и пульсировали там отбойным молотком, сбивая меня с ног)
Открыл сейф, наработанным некогда движением сломал две сотни, перекинул на внешнюю сторону ладони, отсчитал ещё три сотни, протянул жене.

- А ты что приходил-то?
- Да я…это…типа…тово…В перерыве на пляж к тебе пошёл, а тебя нет! Думал, мож, что случилось?! Искал.

(Если Мария уйдёт, не дождётся - разведусь к ебеней матери, сиди, блять, в своём топике!)

- Значит, я всё-таки тебе не совсем ещё безразлична?

( Блять! Въёбся!!! Вот же въёбся! Бля-я-ять!!!)

…Мне казалось, я тебе совсем уже не нужна. Надоела…Всё-таки уже шестнадцать лет живём… Ну не убегай…
Уже пять дней прошло, а у нас так ничего и не было…В Москве всё у тебя работа-работа допоздна, так и отпуск скоро кончится…Уже три месяца ничего не было…
- Лен, вечером! Вечером, любовь моя! Ну не хочу и не могу я с тобой вот так, наспех, между делом… Хочется такое романтическое свидание, знаешь…
Ты пойми, - заканючил я, - щас перерыв, у нас две команды: Россия и сборная Европы, я ж не могу ребят подвести! Вечером - точно! Ладно?

По-настоящему в попку нужно – только стоя. Все эти коленно-локтевые – дилетантство и профанация.
Мария - руками в стенку, я, целуя её в загорелую шейку, подсобрал тяжелые груди полусогнутой от локтевого сгиба до ладони левой рукой, правая – вниз.
Указательный и безымянный расставлены раздвигать, средний порхает по клиторку.

Мария выгнула спинку вперёд и плавно, без остановки, как перчаткой на руку, натянулась попкой на мой обалдевший от долгожданной радости хуй.

Никаких там: « Ой, не надо…! Стой! Хватит…! О-ё-ёй, так мне больно…! Нет, не могу!»

Легко поймала такт, закачалась вперёд - назад, сжимая-разжимая ягодицы и сфинктер.
На три маха – полегоньку, до серединки, напирая головкой на переднюю стенку, на четвёртый мах – до полной, с прогибом, до хруста в лобковой кости.

- Йош-ш-ш…! Йоош-ш-шш…!! – вот здесь уже в голос. Капелька пота потекла у неё между лопаток ( - там, где муж гладил волосатыми пальцами пять дней назад), кончили мы вместе.

Душ, полежать, поцелуи по всему телу, ещё заход…
Пол-третьего. Простыни комком, лежим, обнявшись. Пот и слюна перемешались с моим семенем и её секретом ( - обильным, кстате)…
- Фор туморроу…Висонт латашра…
- Фор туморроу…Висонт латашра…
Пора.

… - Ты как выжатый! Устал? Кто выиграл-то?
- А-а…? Да-а-а…Мы…Я вздремну, ладно?

Засыпая, прикинул: « Сегодня пятьсот плюс сто за комнату, ещё шесть встреч – ну пусть четыре! – восемьсот. Да за четыре раза комнату скидку – ну, триста – итого: тыща семьсот…Пиздец бюджету…
Экскурсии – на хуй, конечно.
Метеоры и Афины с Зевсом Олимпийским – на хуй, также на хуй и Пеллу - столицу Александра Македонского. Но, один хер, не хватит… А как это она…? Йош-ш-шш…Йош-ш-шшш…Скорей бы завтра…»

Этим же вечером, гуляя на подкашивающихся ногах с женой, услышал за кустами хрипотцын голос Марии:

«… Алё-алё!…Ну и шо? Ну я же ж хаварила об чём нужно…Ну, пока, слышно плохо…»

Шок был такой силы, что по возвращении в номер я даже смог исполнить половое обещание, данное сдуру жене.

… - А я шо – знала, шо ты рускый? Ты по-английски, да по-венгерски…и я тоже. Не, Лайош - настоящий венгр, в Хмельницком родня у него, там семь лет назад и познакомылыс…Не, вин русского не знаэ почти…
…А почему – не дашь?
Когда думал ( кахда думав), шо я мадьярка, давал, а щас не дашь?
Ну, тогда и я не дам!
…Да вот так!
…До побачення…! - и захуячила от души дверью.

Ни хуя себе, романтическое свидание!
Полежал, подумал. Жалко, Герка-доберман в Москве остался, посоветоваться не с кем.

Хотя все его доводы я и так наизусть знаю.

- Чо ты, блять, Большой Двуногий, хуйнёй страдаешь…? Я впроголодь живу, колбасы мне даёшь с воробьиную залупу, а сам валютой швыряешься псу под хвост…Завязывай, бля…

Ну, в общем-то, триста евро за хохлушку-западэнку - до хера, конечно (- да ещё же сотка за комнату сегодня! – четыреста!), но если раскинуть это на предыдущие семь сеансов с Мастером Турбации, получается полтинник где-то. Те же Химки и выходят. Нормально.

Самое интересное, что как-то и хуй у меня успокоился.
Хохлушки – они и есть хохлушки, хули там особенного, грудь разъест, как на колбасной витрине и ходит, трясёт ей…Тьфу!
«Йош-ш-шш..» её это…
Моветон, бля.
Ни хуя себя в постели вести не умеет, партнёра не чувствует, пизда дельфинья какая-то…
В святая святых без презерватива допускает… – дикость, прости Господи!

А, между прочим, уже, блять, неделя прошла, а мы даже в Афины не съездили! Не говоря уж про столицу Александра Македонского…

Ксения Собчак была забыта, Мария глазами давать перестала, сэкономленные ресурсы были переброшены на жену. Расцвела, хули, и вовсю красовалась на экскурсии в дельфинариум в новом топике.